Королевский слуга достиг порога. Ему еще не случалось доставлять Илне сообщений, поэтому он ожидал увидеть привратника. Встретив двух Кровавых Орлов и настороженную девушку, одетую слишком просто для дворцовой служанки, он замер в нерешительности.
Наконец, глядя мимо Илны на пустой интерьер дома, церемониймейстер объявил:
– Леди Теноктрис просит госпожу Илну ос-Кенсет срочно присоединиться к ней и ее друзьям в апартаментах принца Гаррика. Немедленно… если ей это будет удобно.
Илна кивнула. Последние слова означали, что Теноктрис не считает сложившиеся обстоятельства – в чем бы они ни заключались – критическими. С другой стороны, старая волшебница не стала бы собирать Илну «и своих друзей» ради одной только светской беседы.
При мысли о Теноктрис девушка слабо улыбнулась. Да уж, пожилая дама еще меньше подходила для жизни во дворце, чем сама ткачиха.
– Конечно, – сказала Илна. – Раз уж вы здесь, помогите нам, пожалуйста, внести станок внутрь на случай дождя. Он двойной ширины, поэтому очень громоздкий.
Церемониймейстер открыл рот, но сказать ничего не успел. Старый Кровавый Орел сжал его плечо мозолистой от меча ладонью.
– Давай, это твоя работа, парень, – произнес он с северным акцентом. – Так же как и наша. Ты эту красивенькую палку поставь и пойди помоги нам. А потом можешь сидеть на заднице хоть весь остаток дня.
Илна быстро вернулась к рабочему месту, чтобы закрепить челнок, прежде чем будут двигать станок. И услышала, как старый солдат за ее спиной добавил хриплым шепотом:
– Если, конечно, ты не предпочитаешь до конца своих дней прыгать зеленой жабой. И это еще не худшее, что с тобой может случиться, если будешь выпендриваться вместо того, чтобы помочь леди. Понял?
Илна вздрогнула, но сделала вид, что не слышала комментария.
Глава 2
Тело Гаррика продолжало спать на скамье в зале заседаний, но его сознание отделилось и покинуло здание. Он совершенно не контролировал свои движения и даже не задумывался об этом: юноша считал, что видит сон.
Ноги привычно отмеряли широкий шаг, но двигался он гораздо быстрее обычного человека, перемещаясь не только в пространстве. Места казались знакомыми, но многие из них располагались не в Вэллисе, а в Барке… а то и вовсе за пределами обычного мира.
Люди, которых встречал Гаррик, выглядели тенями, но тем не менее они обращались к нему, а он отвечал. Однако даже своих собственных слов не слышал.
Впервые с того момента, как отец вручил ему коронационный медальон короля Каруса, Гаррик остался наедине с собой. В тот момент, когда старинный золотой диск оказался на груди Гаррика, они с Карусом оказались связаны теснее, чем близнецы или супруги, разделяя друг с другом каждый миг жизни. Но теперь…
Юноша потянулся к медальону. Тот по-прежнему лежал на груди спящего. Тогда он расправил плечи и позволил сновидениям унести себя в неведомую даль.
Он достиг моста и ступил на него. Позади остался Вэллис, вдали же… что? – Гаррик не мог с уверенностью определить. Временами юноша видел сияющие стены, в других видениях те же здания лежали в руинах. Поверхность под ногами была тверже камня, хотя Гаррику казалось, будто он идет по светящимся голубым линиям – волшебному бесплотному свечению.
Гаррик добрался до дальнего конца моста. Там стоял день, хотя в Вэллисе, когда он покинул скамью, едва стемнело. Перед ним раскинулся город, который во времена своего расцвета, должно быть, поражал великолепием; он и сейчас производил впечатление. Гаррик направился туда.
Пожалуй, современному Вэллису город уступал размерами, да и Каркоза в дни короля Каруса и Старого Королевства была намного величественнее. Но ни один город, известный Гаррику в настоящем или прошлом, не мог сравниться с этим местом по богатству декора.
Он прошел по эспланаде, вымощенной плитами из красного гранита, каждая шириной в рост Гаррика и в два раза длиннее. Гаррик вздрогнул, представив себе, сколько труда потребовалось, чтобы вырезать и отполировать такой твердый камень.
Местами плиты были вывернуты и разбиты: время и корни разросшихся деревьев не пощадили их. Идти по ним оказалось не легче, чем по морю, замерзшему вдруг в самый разгар шторма. Но в этой реальности сна неровности дороги не доставляли Гаррику особых неудобств.
Дорогу окаймляли проходные арки. Часть их обвалилась, обнажая каменные перекрытия. В древней Каркозе подобные конструкции делались из бетона или бута.
Дома по обе стороны были выстроены также из камня, с металлической кровлей. На некоторых сохранились остатки жести, превратившейся в ржавую труху. Она свисала в щели между потолочными балками. Другие, очевидно, были крыты медными и бронзовыми листами, о них напоминали сине-зеленые пятна патины. Гаррик нахмурился. О подобном городе рассказывалось в легендах о последних днях Старого Королевства. Ему припомнился фрагмент из рассуждений древнего философа Андрона, изложенных неизвестным автором в сборнике с названием «Одежда всех времен и народов». Гаррик не мог восстановить точной цитаты и названия места, но в памяти всплывали описания жителей в полосатых одеждах. Они отражались в разноцветных зеркальных стенах, мимо которых проходили.
Сон? Легенда? Эти руины были твердой действительностью.
Юноша прошел к массивному зданию в конце эспланады. Три этажа его фасада поддерживали колонны равной высоты, но средний ряд казался более изящным, чем массивные нижние колонны. Наверху же их сменяли хрупкие пары переплетенных травертиновых опор, поставленных больше для красоты, чем для надежности. Деревянные оконные переплеты и ставни на верхнем этаже рассыпались в пыль.
Вход, расположенный в цоколе, провалился глубоко в стену, вместе со стрельчатой аркой, но сама дверь была такой маленькой и сделана так крепко, что уцелела. По бокам от входа когда-то били фонтаны. Дожди оставили пенистый осадок на стенках чаш, но бронзовые статуи, из которых некогда струилась вода, настолько деформировались, что не представлялось возможности восстановить прежние формы.
В городе царила тишина, только ветер шелестел меж стен.
Широкая винтовая лестница вела на крышу здания. Рядом стояла башня с колоннами, построенная в том же стиле, что и основное здание. Между собой они соединялись только наверху.
Туда Гаррик и направился. Ступени лестницы оказались слишком узкими для его длинных и крепких ног. Они должны казаться неудобными, отстраненно подумал юноша. Это была только мысль: во сне у него отсутствовали мышцы, чтобы почувствовать неудобство. Гаррик задумался: а заметил ли Карус его отсутствие? И страдает ли от этого так, как страдает сам Гаррик?
Поднявшись по лестнице, он окинул взором открывшуюся панораму города. Улицы расходились концентрическими кругами от здания, только разросшийся морской порт пролег аркой с одной стороны. Кораблей не осталось, но причалы и каменные швартовые тумбы сохранились. Гаррик не заметил наклонных спусков, по которым военные галеры обычно вытаскивали на сушу во избежание гниения обшивки.
Вдалеке, на пределе видимости юноша разглядел стену мерцающего света – вроде того, который формировал мост. Хотя, возможно, сходство ему только привиделось – слишком слабым было свечение, чтобы сказать наверняка. Небо заливал дневной свет, хотя солнце отсутствовало.
Гаррик ступил на крышу, крытую гранитом, как бульвары и эспланада. Правда, плиты здесь были не толще столов в трактире Рейзе.
Крыша представляла собой просторную площадку, украшенную двумя десятками каменных цветочных кадок, похожих на пуговицы, которые стягивают наполнитель из конского волоса в обитых тканью сиденьях. Они заросли травой и бурьяном, а из одной кадки пробивалась яблонька, маленькая и кривая – далекий потомок дерева, посаженного здесь, когда дома были новыми. Корни разорвали стенки других кадок в далеком прошлом, дожди вымыли почву, оставив тонкую пленочку грязи. Только яблоня сумела вновь вырасти из своих семян.